Риск изменения процентных ставок для финансовой системы РФ выходят на первый план

Традиционные валютные риски для российской финансовой системы отходят на второй план, указывают аналитики АКРА. Более важным может стать риск изменения процентных ставок.

Процентные риски для финансовой системы России выходят на первый план на фоне ослабления угроз от колебаний валютного курса, пишет Аналитическое кредитное рейтинговое агентство (АКРА) в докладе о структуре долговых отношений (есть у РБК).

«Процентный риск со временем может стать существенно важнее валютного. Таргетирование инфляции, достижение процентными ставками низких уровней и жесткое бюджетное правило с менее волатильным курсом увеличивают вероятность несинхронной реализации процентных и валютных рисков. Процентный риск доминирует на развитых финансовых рынках и теоретически может проявиться в России, не будучи захеджированным переоценкой валютных активов», — говорится в обзоре.

Без рисков от рубля

Валютный риск для России «в целом нивелирован», полагают в АКРА. Единственным валютным нетто-заемщиком (у которого долговые пассивы в валюте превышают долговые активы) из российских резидентов остался нефинансовый сектор.

«Валютный долг и [валютные] сбережения во многих случаях выполняют функцию не столько расширения базы кредиторов, сколько страховки от валютного риска операций или кризиса в широком понимании. Это связано с особенностями страны — экспортера ресурсов и отчасти — с историей», — объясняют аналитики. Но некоторые причины «постепенно отходят в прошлое», поэтому структура долга может измениться, отмечают в АКРА.

Раньше при кризисах, которые традиционно совпадали со снижением цен на нефть (оно традиционно ведет и к ослаблению рубля), достаточная валютная позиция могла компенсировать урон от дорогих кредитов, снижения денежного потока и цен на финансовые активы, которые и становились результатами рецессии, напоминают эксперты: «Ценой подобной страховки был неполученный процентный рублевый доход, ставка которого традиционно выше валютной».

Многие страховые стратегии исходят из того, что валютная переоценка (то есть ослабление рубля) происходит одновременно с другими рисками, пишет АКРА. «Если подобные допущения не вполне верны, относительно высокая доля иностранной валюты в долговых отношениях и объеме наличных средств может быть фактором структурного риска, даже если у большинства агентов валютные позиции сбалансированы, а валютный риск хеджируется. Риски, которые воспринимаются как захеджированные валютной переоценкой, теоретически могут реализоваться и без нее», — отмечают авторы.

Но валютные риски нельзя списывать со счетов — девальвация рубля происходит стабильно раз в семь-восемь лет, рассуждает заведующий научно-исследовательской лабораторией анализа институтов и финансовых рынков РАНХиГС Александр Абрамов. Все по-прежнему зависит от цены на нефть, которую сложно предсказать, добавляет он.

В ожидании новой проблемы

Процентный риск (возможность убытков из-за неблагоприятного изменения ставок — например в ситуации, когда банк привлек средства по ставке, превышающей среднюю ставку по выдаваемым кредитам в течение периода, на который привлечены средства) «станет заметнее», предупреждает руководитель группы исследований и прогнозирования АКРА Наталья Порохова. Это произойдет за счет снижения ставок: сейчас ключевая ставка ЦБ составляет 7,5%, за три года она упала вдвое, и в этом году, как ожидает Порохова, ставки сократятся еще на 0,5 п.п.: «Низкие ставки стимулируют наращивать долг».

Процентный риск важен, особенно на фоне возможного ускорения инфляции, которое способно изменить и политику по ставкам, рассуждает Абрамов. Рынок производных финансовых инструментов на процентные ставки, который позволяет увеличить предсказуемость расходов по кредитам, развит слабо, добавляет он, сдвинуть эту проблему пока не удается.

В последние годы растет доля кредитов по плавающим процентным ставкам (могут меняться в течение срока кредита) — у крупного бизнеса она составляет 45%, подчеркивает Порохова. На развитых финансовых рынках, где процентный риск является основным, 90% производных финансовых инструментов направлены именно на хеджирование процентного риска. В России такого нет — процентный риск никто не страхует, потому что период роста доли плавающих ставок в 2014–2017 годах совпал с периодом их снижения, объясняет Порохова. Таким образом, тот же крупный бизнес столкнется с обязанностью увеличить выплаты по кредитам в случае роста, а не снижения ставки. Тот же упор на валюту не поможет — зависимость рубля от нефти снизилась благодаря «очень жесткому» бюджетному правилу, по которому сверхдоходы от нефти дороже $40 направляются не в экономику, а в резервы, отмечают в АКРА.

Нивелировать процентные риски мог бы высокий рост экономики при нынешнем уровне ставок, но ему мешают санкции и зависимость от продажи сырья, добавляет аналитик «Алор Брокер» Алексей Антонов. Проблема влияния процентного риска на тот же рынок облигаций пока «усложнена», считает Абрамов. Ставки по-прежнему снижаются, и это лучше, чем если бы они росли, указывает он. Политика ЦБ будет предсказуема еще около двух лет, ожидает эксперт. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина говорила, что уровень нейтральной ставки, к которой переходит регулятор, составляет 6–7%.

Торможение из-за коротких кредитов

Отставание экономического роста в России объясняется, в частности, отсутствием длинных денег, пишет в своем докладе АКРА: короткие кредиты ограничивают число потенциальных проектов, что ведет к монополизации рынков. «В среднем у коммерческих банков (самая крупная часть системы) доля краткосрочных пассивов составляет примерно 75%, а ликвидных активов — около 60%. В терминах оценки среднего срока погашения это 1,3 и 1,7 года соответственно», — отмечают аналитики. Это связано с «исторической» волатильностью рынков и «отсутствием понимания о равновесном уровне процентных ставок, инфляции и валютного курса». Неразвитость страхования рисков и популяризация кредитования «связанных сторон» также ведут к снижению доли длинных кредитов.

РБК, 28.02.2018
 Антон Фейнберг