Павел Медведев: Когда должники-банкроты приходят ко мне на прием, я развожу руками
Минэкономразвития внесло в правительство законопроект, описывающий процедуру реструктуризации долгов для граждан, которые будут признаны банкротами. В банковской среде существуют самые разные мнения на тот счет, что получат банки в результате реализации этого закона: кто-то считает, что он поможет банкам расчистить балансы, а кто-то говорит, что количество невозвратных кредитов станет просто критическим для большинства банков. Свое мнение в интервью Slon.ru высказал член комитета Госдумы по финансовому рынку депутат Павел Медведев.
- Как радикально этот закон может поменять взаимоотношения между банками и их заемщиками? Насколько он актуален он для тех и для других?
Возьму на себя смелость прокомментировать законопроект, хотя самой последней версии его я не видел. Но, как мне кажется, что современное положение безусловно хуже, чем то, которое мы увидим после принятия закона. Ни одного пункта не могу привести, по которому этот законопроект ухудшил бы ситуацию. В первую очередь, для тех несчастных людей, которые попали сейчас в непростое положение. Когда они сейчас приходят ко мне как к депутату на прием, я часто развожу руками, поскольку помочь им в рамках действующего законодательства достаточно сложно.
Надо отдать должное АИЖК – они более или менее решают вопросы с ипотечными кредитами, большая часть жалующихся удовлетворены, и это прекрасно. А для такой же ситуации с мелкими кредитами никакого выхода нет. А теперь выход будет. Если ситуация плохая, но не катастрофическая, то период выплат растягивается, и на какое-то время выплаты становятся меньше. Человек получает возможность выплачивать кредит, и его не дергают в то время, когда у него в жизни и без того все плохо. Скажем, он лежит в больнице и не зарабатывает денег. В этом случае и должнику спокойно и банку хорошо.
- То есть банку будет хорошо потому, что ему не нужно будет скидывать долги коллекторам за копейки, у него будет законная гарантия того, что долг по кредиту будет выплачен.
Я бы не назвал это гарантией. Это, скорее, определенность – что он может в итоге ждать. В современных же условиях он просто не понимает, что ему стоит ждать. То есть юридически заемщик должен платить по существующей схеме выплат, а физически он этого сделать не может. Но этот парадокс же как-то должен быть разрешен? Вот он и разрешается, на мой взгляд, этим законом.
Еще одна ситуация, которая рассматривается в законе, когда совсем все плохо, когда, скажем, у человека не острая болезнь, а хроническая, человек стал инвалидом и восстановить свой статус на работе не сможет уже никогда. Тогда он становится банкротом в полном смысле этого слова. Продается та часть имущества, которую можно продать, и оставляется та, которую по закону продать нельзя. И на мой взгляд, высокое качество закона проявляется в том, что описывается, чего нельзя продать. И описывается очень подробно и очень по-человечески. То есть пятиэтажный дворец продать можно, можно продать ипотечную квартиру через какое-то время. А вот неипотечную квартиру – нельзя продать никогда, если она «не более, чем». А это «не более чем» по российским меркам описано в законе очень даже прекрасно. Я приведу на память некоторые параметры: на должника и его супруга(у) оставляется по 30 «квадратов» жилья, и по 15 «квадратов» на каждого домочадца. То есть получается, что стандартная семья из четырех человек может иметь квартиру в 90 квадратных метров, которую изъять нельзя. Достаточно щедрые нормативы. Я уже не говорю о том, что оставляют бытовую технику в пределах стоимости в 30 000 рублей, нельзя продать запас пищи, определенное количество наличных денег надо оставить, лекарства, например. Еще уголь, если отапливается углем и т.д.
Все остальное продается. Но если человек по-настоящему беден, то этого остального и нет. Но если человека признают банкротом, он перестает быть должником – даже не смотря на непогашенный долг. Слово «банкрот» звучит не очень приятно в русском языке, но на самом деле, это спасение. Спасение от долга.
- Законопроект не будет на руку банкирам? В безнадежных случаях им придется попросту забыть о долге?
Конечно, банкиры не очень обрадуются, когда окажется, что их заемщик – банкрот, и часть долга не будет возвращена. Но и сейчас ему с таким заемщиком не легче, потому что непонятно, что с ним делать. Долг висит на банке, а к банкам есть такое странное с точки зрения стороннего наблюдателя требование, чтобы банки как следует следили за своими должниками и добивались возвращения этих долгов. А если банк этого не делает, то Центробанк его за это наказывает. А в случае банкротства, когда суд фиксирует, что с человека ничего взять нельзя, банк оставляет этого несчастного заемщика в покое, не тратит на него ресурсы и время.
Этот закон добавляет порядка. При неопределенности проигрывают все. Если появляется разумная определенность (а в этом законопроекте она разумная), то все выигрывают. Банк не бьется головой об стенку, не думает о том, что ему любой ценой нужно вернуть долг (а получается действительно любой ценой, поскольку порой на возврат тратится денег больше, чем составляет сам долг).
Slon.ru, 17.11.2009
Беседовал Эдуард Ларькин
